Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в - Страница 10

Терзаемый любопытством, он приблизился к двери и прислушался.

– Я же запретил заходить сюда!

– Мы всего лишь хотели… – дальше девица перешла на шепот, и он не смог разобрать, чего же от него хотели инфернальные создания. Но уж наверняка не писать стихи в альбом.

– Вот-вот, раз он живет здесь, пусть приносит пользу, – вступила другая девушка. Судя по раскатистому говору, та служанка с рыжими волосами.

– Этот человек – мой гость. Я запрещаю вам даже помышлять о том, чтобы. – опять тихо.

– Всегда ты так! Заботишься о гостях и совсем не думаешь о нас, – раздался обиженный голосок. – Мы голодаем, почему бы не использовать гостя в своих интересах?

– Как будто я не понимаю, что такое голод! Но скоро все изменится.

– Скоро, скоро… А сегодня, что, совсем ничего для нас нет?

– Неужели вы решили, что я забыл о вас? – голос графа потеплел. – Как же, есть у меня кое-что.

Уолтер весь превратился в слух. За дверью раздался шорох, после чего девушки радостно взвизгнули.

– Спасибо, папочка, ты самый лучший! – воскликнула одна из них. – Эвике, бери мешок. Потащили!

Так, зачем вампирам мешок? Хотя их, скорее, интересует содержимое. Воображение услужливо дорисовало картину – мешок извивался, вырывался и жалобно стонал. Юноша почувствовал, что его бьет крупная дрожь. Но лишь когда шаги обитателей замка затихли вдалеке, он позволил себе упасть в долгожданный обморок.

* * *

Твари богомерзкие, ну когда же они отвяжутся? И ведь никак с ними не совладаешь! Можно лишь затаить дыхание, надеясь, что они пройдут мимо – что не заметят. Она чувствовала себя пешкой, упавшей с доски и закатившейся под стол, но даже здесь они до нее добрались! Из-за них она потеряла все – дом, семью и свою любовь – а им, видать, и этого мало. Как же она их ненавидела! А еще больше себя.

– Ваша пациентка назвалась вампиром! – забыв про приличия, выкрикнула сиделка, как только получила разрешение войти. Доктор удивленно воззрился на девушку, после чего забарабанил костяшками пальцев по френологическому макету головы.

– Удивительно, как быстро вам удалось ее разговорить. Мои вопросы она все больше игнорировала. Зато теперь дело в шляпе – вам нужно просто убедить ее, что на самом деле вампиров не существует.

– Мне ее убедить? – выдохнула сиделка. Если дело и было в шляпе, то не иначе как в дурацком колпаке. Так глупо она себя не чувствовала еще никогда.

– Ну а кому же? Очевидно, что вам она доверяет. Вы и вразумите бедняжку. Втолкуйте ей, что в наш просвещенный век стыдно верить в такие замшелые предрассудки. Вампиры, ха! – утробно расхохотался Ратманн. – Или того лучше – сходите-ка в церковную лавку и принесите… чего они боятся в сказках? Парочку распятий, бутылку освященной воды, медальон Святого Христофора. Покажите нашей больной эти предметы, а когда ее кожа не позеленеет или что там должно произойти, она осознает свое заблуждение. Даже обидно, что так скоро придется ее выписывать.

Сиделка побледнела настолько, что веснушки чернели на фоне абсолютно белой кожи, словно неподалеку разорвалась бочка с порохом.

– Прошу прощения, герр доктор, но я больше не могу ее видеть. Пусть ею займется кто-нибудь из дневных сиделок.

– Что вы, фройляйн, днем она спит прямо таки мертвым сном, – так и сыпал каламбурами доктор.

– Все равно. Если нужно скрутить кого-то из буйных, я рада стараться, а разговоры – уж увольте. Плохая из меня собеседница.

– Уволить-то вас я всегда успею, – отозвался доктор, почесывая макет за ухом, – другое дело, кто вас примет на службу без рекомендаций? Хотя, если вы сомневаетесь в своих профессиональных способностях, можете прямо сейчас сдать униформу и идти домой.

Это было бы самой разумной идеей, но усилием воли она заставила себя усидеть на месте. Перемещение из пункта А в пункт Б ничего не меняет. Ад в ней самой, и никуда от этого не денешься. Ведь не вывернешься наизнанку, чтобы ад оказался снаружи, а не внутри. Она заслужила, чтобы с ней произошла этакая гадость. За ее трусость. За предательство.

До сих пор проблема вампиризма по-настоящему остро вставала перед ней раз в неделю. Теперь же придется разговаривать про упырей каждую ночь, пока она по капле не выдавит безумие из головы той девчонки…

– Я передумала, – сказала сиделка, и суровость доктора сменилась обычным добродушием. – Тотчас же пойду к ней. Только давайте повременим с четками и святой водой. Я слышала, что люди бывают экзальтированны настолько, что на их телах сами собой проступают раны. Взять, к примеру, стигматы. Если наша пациентка действительно верит, что она вампир, то может почувствовать боль из-за самовнушения. Вы же не хотите объяснять ее опекунам, почему у нее на лбу ожог в форме креста. Чего доброго, решат, будто мы ее нарочно обожгли.

– А ведь вы правы, фройляйн! Далеко пойдете, – похвалил ее доктор Ратманн. – Тем более что мы уже почти месяц никого нарочно не обжигали… Что вы так на меня смотрите? Между прочим, проверенная методика. Пациенту сбривают волосы и прижигают голову кислотой, чтобы терапевтическая боль ослабила уже существующую… Может, нашатыря вам?.. Ну, хорошо, ступайте, милочка.

…Кармилла, заплетавшая косу, подскочила на кровати, когда сиделка фурией влетела в палату.

– Вампир, говорите? – спросила фройляйн Лайд, присаживаясь на табурет. – Оч-чень хорошо. Поведайте мне, как же вас угораздило овампириться?

Пациентка взвизгнула от счастья и тут же затараторила.

– Одной майской ночью, когда я читала у открытого окна, в комнату мою влетел он, прекрасный как падший ангел. Его смоляные кудри ниспадали на плечи, а яростный взгляд изумрудных глаз опалил все мое существо. На нем были высокие сапоги, узкие кожаные брюки, а кружевная рубашка была распахнута, обнажая белую, как алебастр, грудь… Фройляйн Лайд?! С вами все в порядке?!