Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в - Страница 48

К оглавлению

Перед тем, как выйти за дверь, Уолтер все-таки окликнул девушку.

– Эвике! Ты не сделала ничего дурного – вот и граф это понял. Тебя никто не осуждает.

– Спасибо, сударь, – с чувством произнесла та. – Без вас я бы ни за что не догадалась!

Подошедший вампир подставил ей локоть, на который она, не колеблясь, положила руку.

– Что, малышка Эвике, ушли твои друзья?

– Это ничего, – отозвалась девушка, – с такими деньгами я себе новых куплю.

– Ого! Ну, тогда пойдем, доченька?

– Хорошо, папенька!

Эвике сладко улыбнулась, но в глазах у нее было достаточно свинца, чтобы отлить пулю. Или серебра. Вампир поневоле вздрогнул.

– А знаешь, – сказал он задумчиво, – я бы и вправду хотел, чтобы ты была моей дочерью. Есть у тебя деловая хватка. И сердце из кремня.

Девушка посмотрела на него долгим взглядом.

– Знаете, сударь, сегодня я в первый раз порадовалась своему сиротству.

* * *

– А по буквам?

– M-y-f-a-n-w-y.

Проще не стало.

– Можно называть тебя «Эммелина»?

– Нет, – нахмурилась девочка. – Так меня зовут только дядя с тетушкой.

– Слушай, а почему ты выбрала имя Кармилла?

– Хотелось чего-то экзотичного.

Бывшая фройляйн Лайд, а ныне Берта Штайнберг, закатила глаза.

– Эээ… Маванви?

– Так сгодится, – пациентка кивнула великодушно. – Красивое имя, правда? Есть даже такая народная песня. И вовсе оно не сложное.

– Как же. Пока произнесешь, челюсть вывихнешь.

– Кто бы говорил! – возмутилась Маванви. – Вот ты, к примеру, почему выбрала такой псевдоним?

– Потому что я приношу окружающим одно лишь горе.

Маванви вспыхнула.

– Неправда! А мое имя – валлийское. Моя мама была родом из Уэльса.

– Давно ее… не стало?

– Почти десять лет назад.

– Мне очень жаль, – сказала Берта, отвернувшись.

Соболезнования вампира звучат ханжески. Все равно как если бы палач оплакивал мертвую канарейку. А может и оплакивал бы, кто его знает?

Девочка кивнула. На самом деле, слова Берты были ей приятны. Пусть они лишь дань вежливости, всего-навсего часть ритуала, наравне с траурными платьями и брошками из отполированного гагата, но даже такие ритуалы притупляют боль. Создается впечатление, что ты не наедине со своим горем, что через подобное уже проходили люди, и много раз, и не сломались.

– Итак, твой отец – родственник английского посла, – начала сиделка, и болтушка-Маванви подхватила:

– Младший брат. Только фамилия у меня мамина, потому что семья папы так и не признала его брак. Папа учился в семинарии, очень успешно, родители его чуть ли не в епископы прочили. Но в один прекрасный день он все бросил и уехал в Уэльс, проповедовать шахтерам. Семья решила, что он почудит и одумается, а он взял и женился на моей маме. Ой, что было! С бабушкой нервический припадок сделался, а дедушка в порыве ярости лишил моего папу наследства, да и вообще вычеркнул его из своей жизни. А все за то, что он унизил себя браком с босячкой.

– Твоя мать работала в шахте?

– Нет, она была учительницей в сельской школе. Но у папы в семье так повелось, что если твои предки не заседали в Палате Лордов – значит, ты голь перекатная. Им что детей учить, что вагонетки толкать – все едино.

– Знакомая картина, – вздохнула Берта. Правда, для ее отца такой шкалой служил банковский счет.

– Когда мне исполнилось семь, папа погиб в шахте, – продолжила Маванви, рассеяно накручивая пряди волос на пальцы. – Он часто спускался под землю с рабочими, чтобы лучше понять их быт. Ну, так вот, в тот день случился взрыв газа и… и все. Больше я его никогда не видела. На похороны меня так и не взяли. Мы с мамой подались в Лондон, к папиному брату. Мама надеялась, что он меня признает и как-нибудь нам поможет. Оставив меня в гостинице, она пошла к нему с визитом. Я думала, что придется ждать маму до вечера, но она вернулась уже через час. До сих пор не знаю, о чем они беседовали, только маме в ту же ночь стало совсем плохо, она слегла с горячкой. Поначалу хозяйка гостиницы взбеленилась, что мы приволокли заразу, но после все-таки вызвала доктора. Никогда не забуду, как он хотел отворить маме кровь с помощью скарификатора – это такая коробочка с лезвиями, когда жмешь на кнопку, они одновременно выскакивают и царапают кожу.

– Знаю, знаю. Неужели до сих пор лечат кровопусканиями?

Берта ухитрилась произнести слово «кровь» нейтральным тоном. Ну, почти нейтральным. Хоть губами не причмокивала – и то прогресс.

– Лечат. Хотя подозреваю, что на докторе хозяйка сэкономила. Увидев прибор, я расплакалась, но меня утащили за дверь. Однако и эта процедура не помогла. Через неделю… ну, в общем…

– А дядя твой, позволь спросить, чем в это время занимался?

– Кто его знает? Но на самом деле, он не так уж плох! – встрепенулась пациентка. – Он ведь не бросил меня на улице, а забрал к себе. Тетушка захотела принять участие в моей судьбе. Они с дядей как раз собирались в Вену, так что и меня захватили. Мне даже наняли гувернантку. Тетя хотела сделать из меня настоящую леди, с красивой осанкой и приятными манерами. Меня затянули в корсет, и стали учить игре на пианино, и танцам, и рисованию. Правда, моя тетя не одобряет романы, так что соваться в библиотеку мне было запрещено. Но я все равно пробиралась туда время от времени и читала, читала…

– Ловили тебя?

– Ага, я понимаю, на что ты намекаешь! Нет, меня не наказывали! Ну разве что на стуле заставляли стоять всю ночь или на пальцы надевали колодки.

– Что?!

– Это особые колодки, вроде двух пластинок со шнурками и дырочками. Продеваешь в них пальцы, а потом твои руки завязывают за спиной. Однажды я так на прогулку пошла с гувернанткой, на меня все оборачивались.