Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в - Страница 33

– Мне кажется, за вашу безупречную службу вы заслужили повышение. Причем солидное.

– Насколько солидное?

– Очень.

Уж не задумал ли он отправить на пенсию старушку Кальтерзиле? А что, было бы заманчиво.

– Я буду Фрау Старшая Медсестра? – уточнила она.

– Фрау Доктор.

Вампирша помассировала виски, стараясь отогнать еще один приступ головокружения. И почему все так скверно складывается? Просто одно к одному.

– Это невозможно, – в ее голосе закружились первые снежинки.

– Почему же?

– Я вас не люблю.

Доктор Ратманн вытер галстуком лоб, покрасневший от коньяка, и посмотрел на девушку снисходительно.

– Ох, фройляйн, фройляйн. Нам ли с вами верить в романтические бредни? Как сторонник теории Дарвина, я считая, что любовь – это ничто иное как процесс, сформировавшийся в ходе эволюции для поиска подходящего партнера. Для продолжения рода, понимаете? А не для того, чтобы бродить при луне, ломая ноги, и кропать бездарные вирши. Чистая физиология, а не всякие там финтифлюшки! – он все распалялся, – О да! К нам нередко попадают молодые девицы, впавшие в меланхолию из-за неразделенных чувств, но нужно видеть, как быстро холодный душ снимает все симптомы! В крайней стадии любовь превращается в болезнь, но и ее можно вылечить. Хотя лучше просто не заболевать.

Вампирша прикоснулась к левой груди, где скукожилось ее мертвое сердце. «Вылечите меня, пожалуйста!», – внутренне взмолилась она. Поверить в слова доктора было как никогда заманчиво. Даже если отбросить научный взгляд на вещи, поэты твердят про любовь до гроба. Раз она уже перешагнула порог, значит, все должно закончиться. Ну, как-нибудь. Само по себе. Вот только оно никак не заканчивается. Что еще нужно сделать?

Рука спустилась ниже и нащупала медальон. Иногда казалось, будто он пульсирует на ее ладони. Но, наверное, просто руки дрожат.

– Почему вы считаете, что мы с вами подходящие партнеры для размножения? – рассеянно спросила она.

– Это же очевидно! Вы молодая здоровая девушка. Я, хоть и хожу, век в холостяках, тоже еще не стар, – приосанился главный врач. – Кроме того, я могу вас полностью обеспечить. Впрочем, если вам захочется продолжить образование, я с радостью запишу вас на медицинские курсы. Женщины тоже могут заниматься умственной деятельностью, ну за исключением одной недели в месяц. Со временем вы сможете стать моей ассистенткой!

– Нет, – теперь в ее словах сквозила вечная мерзлота. – Я польщена вашим вниманием, но нет. Никогда.

В доказательство своей решимости, она оттолкнула чашку чая и сложила руки на груди.

– Неужели у меня есть соперник?

– Да, – ответила сиделка несколько нетвердо. Но зачем вдаваться в подробности?

– И вы его, надо полагать, любите? – доктор Ратманн выплюнул последнее слово, как кислую виноградину.

– Именно так. И буду любить вечно. В самом что ни на есть прямом смысле этого слова.

– Что ж, я был о вас лучшего мнения, фройляйн Лайд. Вы оказались гораздо более легкомысленной особой, чем мне подумалось в начале. Но выбор, конечно, ваш. Разрешите хотя бы проводить вас до дома?

– Если вам так угодно, герр доктор, – нехотя согласилась она.

Ничего, как только он отвяжется, можно еще раз попытать удачу. Вдруг на этот раз повезет. Если, конечно, бандиты не раструбили на весь квартал или о ее феноменальных добродетелях, или о ее способности превращаться в Горгону с пол-оборота.

Отсюда до ее квартиры было недалеко, и уже через десять минут они стояли возле подъезда. Фройляйн Лайд едва сдерживала нетерпение, но доктор все никак не уходил.

– Могу я поцеловать вас на прощание?

Поколебавшись, сиделка протянула руку. Доктор осторожно взял ее в свою.

– Такая холодная. Вам следовало допить чай. Но я не такой поцелуй имел в виду.

В следующий момент он уже крепко сжал ее запястье. Сколько рюмок он пропустил? Две, три?

– Нет! – закричала фройляйн Лайд, но ее глаза, как намагниченные, уставились на обнаженную шею доктора. Еще в кабаке, разгорячившись, он расстегнул воротник, а после забыл привести себя в порядок.

– Всего один? Дружеский?

– Сейчас же отпустите!

– Что, разве не так поступают герои готических романов, которые вы, девицы, просто обожаете?

– Прекратите!

– Обычные мужчины вам не по нраву! Вам подавай плащ и шпоры!

– Видеть вас не могу!

– Я настолько вам противен?

– Наоборот, – прошептала она и упала ему на шею.

От неожиданности доктор дернулся, замолотил руками по воздуху, но уже совсем скоро впал в оцепенение. Не отрываясь от его горла, вампирша огляделась по сторонам. К счастью, улица была пуста. Ангелы-хранители всего квартала в ту ночь получили прибавку к жалованью.

Покончив с трапезой, вампирша вытерла губы о рукав и обругала себя за неряшливость – ну вот, манжету хоть выбрасывай. Интересно, у древних получается аккуратнее, или они тоже мямлят себе под нос, когда относят одежду в прачечную? Затем она уложила своего начальника на мостовую. Он был жив, хотя и в глубоком обмороке. Шею украшала рваная рана, а на воротнике виднелись темные пятна, словно кляксы, сорвавшиеся с пера неловкой ученицы.

Убедившись, что его здоровью ничто не угрожает, фройляйн Лайд коснулась пальцами его висков. Он забудет о том, что случилось.

Ее задача представлялась ей как некое подобие аппликации в альбоме, где все изображения были объемными и двигались. Она распахнула его сознание, и на нее обрушилась неразбериха голосов, лиц, событий. Пропуская весь этот кавардак, она листала страницу за страницей, задержавшись лишь на образе круглолицей барышни, которая поджав губки, твердила, «Нет, Отто, маменька все равно не позволит. Вот получишь диплом, тогда и признавайся в любви сколь душе угодно». Когда же добралась до сегодняшней ночи, то воображаемыми ножницами перекроила произошедшее, вырезала одни фигуры, вставила их в другие декорации, кое– что поменяла местами, кое-что скомкала и выбросила.