Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в - Страница 42

* * *

– Когда Берта узнала про переезд, она закатила истерику, с воплями, брыканием на полу и прочей атрибутикой. Расколотила своих фарфоровых кукол и изрезала все платья. Но отец сказал, что так даже лучше, меньше багажа брать придется. И вот вся семья тронулась в путь. Отец казался довольным, Леонард – это ее брат – тоже радовался, что соберет новые образцы простейших, коими Трансильвания, конечно, кишит, и только Берта была в ужасе. Она понимала, что каким-то образом виновата во всем, что они уезжают именно из-за нее. Потому что с ней что-то не в порядке. А то зачем отцу ее прятать? Почему он как будто от нее откупается? Не иначе как подозревает то, о чем она сама догадалась уже давно – что она не такая, как все дети. С самого рождения не такая.

– А чем она так отличалась от других детей? – спросила Кармилла, которая даже забыла про еду.

– Хвостом.

– Фройляйн Лайд, вам бы все шутить!

– Она… как бы это сказать… ну да неважно. Сказки не изобилует объяснениями, верно? Нигде не сказано, какую именно траву мама Красной Шапочки использовала для приправы в пирожках, раз ее дочка приняла волка за женщину. Итак, вернемся к Берте. После Гамбурга карпатская деревушка показалась настоящей ссылкой. Видите ли, она была довольно замкнутой, нелюдимой. Не знала, как общаться с людьми. Да и отец всегда говорил, что они-то на самом деле лучше всех окружающих, потому что богаче. Дескать, мораль, принципы и прочая абстракция – это так, глупости, только деньги имеют значение. Ну так вот, поскольку она понятия не имела, как завязать беседу, то ужасно конфузилась и от того казалась очень резкой. А потом решила, что так даже лучше, иначе над ней будут потешаться… если узнают, что она не такая, как все. И… и…

– Когда она приехала в Трансильванию, что-то произошло? – пришла на помощь Кармилла.

– Ну, да! Она почувствовала себя точно устрица, которую вытащили из раковины. Такой мягкой и беззащитной себя почувствовала, что ужас просто! Тогда она закрылась, раз и навсегда. И правильно сделала, потому что ведь совсем безнадежная ситуация сложилась, совсем никакой надежды на счастливый конец, – она рефлекторно потянулась к груди, но тут же опустила руку. – Но не будем сейчас об этом. Что-то я слишком все затянула. Перейдем сразу к развязке.

– Так нечестно! – возмутилась девочка.

– Я рассказчица, а значит, я определяю, что честно, а что нет, – разозлилась фройляйн Лайд. – Ну, так вот, однажды ранней весной она отправилась на прогулку – она вообще любила прогуливаться возле замка…

– Так там еще замок был! – сказала пациентка недовольно. – Вы его даже не упомянули.

– Замок как замок.

– А кто там жил?

– Кто надо, тот и жил!

Фройляйн Лайд начала разочаровываться в своей затее. Но как иначе предупредить девчонку?

– Там вампиры жили? – не сдавалась Кармилла.

– Нет! Но если вы хотите, чтобы я поскорее добралась до вампиров, то извольте не перебивать.

– Просто мне не нравятся дыры у вас в сюжете, – честно призналась критикесса.

– Это у меня стиль такой. Своеобразный. И вообще, когда вы рассказывали, я же слушала.

– Да, но мое повествование было логичным.

– Не спорю, – выдохнула сиделка. – Итак, Берта отправилась на прогулку, забираясь все дальше в горы. Ей хотелось отыскать первые в этом году примулы и принести их… домой, чтобы сделать гербарий. Тут разразилась снежная буря, а поскольку Берта оделась не по погоде легко, она простудилась. Когда вернулась домой, вся промокшая, у нее начался жар. Хотя ее немедленно укутали и напоили горячим липовым чаем, было уже поздно – у нее развилась пневмония. Вот и все.

– Концовка скомкана, – сказала придира. – И где обещанные вампиры?

Сиделка замолчала и опустила глаза, утюжа взглядом складки на фартуке, который она терзала последние несколько минут.

* * *

– … доктора были бессильны! Только деньги из меня тянули. А она так кашляла, казалось, вот-вот ребра сломаются.

– Но почему вы нам ничего не сказали? – спросила Гизела, взволнованная. – Мы с папой знали, что Берта больна, но не представляли, насколько серьезно!

– При всем моем уважении и к вам, и к вашему батюшке, но вы-то чем могли помочь? Кроме того, я боялся… да, именно, что он узнает и решит ее убить, прежде чем… Ох, я ведь верил, что ее можно вылечить. До последнего верил. Поэтому повез Берту на юг, к морю. Надеялся, что морская соль прочистит ей легкие. Мы отправились в Триест, куда поближе. Но в дороге дочку так растрясло, что в Триесте ей стало совсем худо. Тогда я понял, что мы проиграли. Только один способ оставался, и я не мог к нему не прибегнуть. Не мог, понимаете? Хотя куда вам меня понять.

Штайнберг умолк.

Ввиду деликатности ситуации, мы ненадолго оставим наших героев и продолжим рассказ сами.

…Окна виллы выходили на море, медленно темневшее в лучах заходящего солнца. Небо было усыпано закорючками чаек. Морской бриз залетел в окно и пробежался по белым муслиновым занавескам. Совсем легкий, он, тем не менее, заставил вздрогнуть девушку в кресле-качалке. Девушка поежилась и подоткнула плед. Она была вся в поту, поэтому от малейшего дуновения ветра чувствовала себя так, будто ее окатили ледяной водой из ведра.

– Закрой, пожалуйста.

Юноша, который что-то разглядывал в микроскоп, ловя зеркальцем последние лучи, поспешил выполнить ее просьбу. Больная благодарно улыбнулась, но поскольку даже улыбка отнимала слишком много сил, откинулась назад.

Сейчас она напоминала ожившую фотографию – кожа была желтоватой, со светло-лиловыми тенями под глазами. Влажные от пота волосы прилипли к вискам, и губы запеклись. В груди же постоянно клокотало, будто там кипел котел.